— Ни о чем я не догадываюсь. А все ее слова двусмысленны и туманны. Я только больше путаюсь. Но она призналась, что применяет гипноз в работе с людьми и со мной в частности.

— Уверен, что не знаешь, чего хочет эта женщина? — Элис приподняла брови, проницательно вглядываясь в его лицо? Джонатан отрицательно мотнул головой. Девушка пожала плечами. — Тогда просто перестань видеться с ней.

— Не могу. — Джон печально улыбнулся. — Боюсь, что я околдован.

— Любовь? — Элис заговорчески подмигнула. — Опасные люди всегда кажется нам привлекательнее простых смертных. Это я могу понять. Скажи, а что на самом дела поведал вчера Деймон Рискин? Может, разгадка в этой истории?

— Нет. Деймон не сказал ни одного разумного слова. Просто бред сумасшедшего колдуна, не более. — Джонатан поднял голову и посмотрел в окно, повинуясь внезапному порыву. Ему показалось, что на другой стороне улицы, стоит тот самый человек в черном плаще из сна. Ричард. Пронзительный взгляд синих глаза прикован к лицу Джонатана. Грэй почувствовал, как сердце замерло в груди, ладони стали влажными.

Здравствуй, Джонатан.

Грэй на мгновенье отвел глаза, а когда снова взглянул на место, где только что стоял странный субъект, было пустым. Парень словно под землю провалился.

— Джонатан, все в порядке? Ты сильно побледнел. — обеспокоенно проговорила Элис. Грэй безучастно посмотрел на нее.

— Нет, все в порядке. Просто галлюцинации начались. Извини. — он поспешно поднялся. — Извини, что потревожил тебя. Мне пора.

— Как? Уже?

— Дела. Извини. Увидимся.

Оставив деньги за заказ, Джонатан быстро распрощался с мисс Уайт и вышел из кафе. Лицо Ричарда мерещилось ему в каждом прохожем, пока он шел обратно в офис. Это была немыслимая пытка, удар по его рассудку, за который он уже не ручался.

Ближе к вечеру ему позвонила Милена. Ее слова слегка удивили его.

— Помнишь, ты предлагал мне встретиться с твоей матерью? — спросила она ласковым мягким голосочком.

— Да. — неуверенно ответил Джонатан с придыханием. Ее голос напомнил ему о нескольких волнующих часах, проведенных на кануне. Истома разлилась по телу, все сомнения улетучились. Снова захотелось жить и улыбаться.

— Оно еще в силе, Джонни?

— Конечно.

— Я согласна. С удовольствием поужинаю сегодня у вас. Только предупреди Элизабет, что я не ем после шести. Не нужно накрывать шикарный стол. — ее голос завибрировал, и он понял, что она улыбается.

— Что ты опять задумала? — спросил Джон.

— Ничего. Просто решила исполнить твое желание. У тебя снова много вопросов. После ужина я обязательно а них отвечу. Пришло время объяснить тебе все.

— Это радует. — мрачно произнес Джонатан с сомнением.

— Почему ты мне не веришь?

— Деймон Рискин каким-то образом заставил забыть свой вчерашний рассказ всех учеников. Всех, кроме меня. Это твоя работа?

— До вечера, Джонни. Я буду в девять. — она отключилась.

Грэй посмотрел на телефон. Номер скрыт.

— Мам, у нас будут на ужин будет гостья. — с порога объявил Джонатан, целуя подставленную щеку Элизабет Грэй. Женщина удивленно вскинула аккуратно подведенные брови. Выглядела она, как всегда, свежо и прекрасно.

— Гостья? — переспросила она. Джон проследовал мимо нее в гостиную.

— Да, мам. — бросил он, разваливаясь в кресле. Мечтательная задумчивая улыбка играла у него на губах. Элизабет прошла за ним и устроилась в рядом, на диване. Она даже сидела так, словно ее вот-вот снимут на обложку "Пипл". Грациозно выпрямленная спина, вздернутый подбородок, руки сложены на коленях так, чтобы были видны дорогие перстни. Джон в очередной раз задался вопросом, для чего его мать постоянно стремится к какому-то недостижимому идеалу. Для кого, если кроме подруг-сплетниц, у нее никого нет. Молодая красивая женщина посвятила себя самосовершенствованию, вместо того, чтобы заняться налаживанием личной жизни. Однажды Джон покинет отчий дом. Ему было бы тяжело бросить ее совершенно одну в этом замке со всеми ее нарядами и украшениями.

— Кто она? — спросила Элизабет.

— Подруга. — кратко ответил Джонатан.

— Я ее знаю?

— Нет, мам. Я познакомился с ней недавно. Она немного старше меня и не ест после шести вечера. Так что попроси повара, чтобы сильно не утруждался.

— Старше тебя? — насторожилась Элизабет Грэй, обеспокоенно взглянув на блаженно улыбающегося сына. — На много?

— Нет, мама. Какое это имеет значение? Она удивительная, умная, сильная.

— И, наверно, очень красивая. — Лиз поджала губы. — Мне не нравится твой взгляд, когда ты о ней говоришь. Ты ведь не влюблен?

— Но разве ты не этого хотела? — удивился Джон неадекватной реакцией матери.

— Да, Джонни. Но любовь не приходит внезапно. Ей нужно время, чтобы вырасти и окрепнуть. Ты не должен путать любовь со страстью. Это совершенно разные понятия. — начала проповедовать Элизабет. Джон закатил глаза.

— Не уверен, что разница есть. Любовь включает в себя страсть. Разве нет?

— Страсть, эйфория, влечение — все это отдельная категория чувств. Они опьяняют, но когда приходит отрезвление, бывает очень больно. — в глаза миссис Грэй закралась печаль. Джон поддался вперед, внимательно разглядывая лицо матери.

— У тебя большой опыт? — поинтересовался он. — Я думал, что отец был единственным мужчиной в твоей жизни.

— Да, Джонни. Так и есть. Эдвард — самое ценное воспоминание. Я любила его и до сих пор ему предана. Я росла в другое время. Я верила, что можно любить раз в жизни.

— Верила? — подловил ее Джонатан. — А что сейчас?

— Современные молодые люди влюбляются часто и быстро разочаровываются. Я хочу, чтобы в твоей жизни все было иначе.

— Почему ты не попыталась наладить личную жизнь за все эти годы в полном одиночестве? — задал Джон мучавший его вопрос. Губы Элизабет дрогнули в улыбке.

— Мальчик мой. Я не одинока. У меня есть память, есть мечты и странное чувство, что я что-то упустила, просмотрела, но, увы, вернуть ничего не могу. Это странно понять, но я рьяно охраняю свою территорию, личное пространство. Я боюсь кого-то впустить в свою жизнь, словно она уже занята, словно в ней нет места.

— Звучит зловеще. — усмехнулся Джон. — Но жутко романтично. Никогда не замечал в тебе подобной черты.

— И я тоже не замечала. — Лиз снова надела свою ледяную непроницаемую маску железной леди. — Значит, я права, ты влюблен? Как ее зовут?

— Милена Мортимер. Она тебе понравится.

— Надеюсь.

ГЛАВА 7

"Кружилась девушек метель

под вздохи зала.

На сцене плакала Жизель

и… умирала.

Я в третьем ярусе сижу,

под самой крышей.

Я на Жизель в бинокль гляжу:

лежит и… дышит.

А! Значит, мама неправа,

грустит напрасно.

Я видела: Жизель жива,

и всё прекрасно!"

Вика Ивченко.

Милена явилась ровно в девять. Джон отметил, что она всегда очень пунктуальна. На ней было черное строгое трикотажное платье с глухим воротом, длинными рукавами и узкой юбкой до колена. Единственным украшением была маленькая золотая брошка с головой змеи, глаза которой были сделаны из чистого изумруда, маленькие лакированные полусапожки, ни грамма косметики и распущенные по плечам черные волосы, завитые в крупные локоны. Она явно хотела показаться моложе. И это у нее получилось. Даже с самого близкого рассмотрения самым привередливым критиком, ей едва можно было дать двадцать восемь лет. Чудо, как хороша. Джон замер в восхищении, забирая из ее рук короткое пальто. Она спокойно улыбнулась, проведя кончиками пальцев по его щеке.